В воскресенье, 18. августа, напротив посольства РФ прошла акция солидарности с заключёнными в гольяновский лагерь мигрантами и со всеми, кто подвергается расистским преследованиям в России.
Уже на подходе было понятно, что местные власти всерьёз озаботились безмятежностью обитателей посольства. На Унтер дер Линден перед ним припарковались три полицейских машины поменьше и два вполне с омоновский пазик размером автобуса. Итого по три-пять полицейских на митингующего. По мнению организовавших пикет, берлинские власти, похоже, просто несколько перебдели, поскольку в заявке были слова и про расизм, и про депортации, и про лагеря. А за последний год находящееся на подъёме движение беженцев германии в том же Берлине не раз ставило город на уши. Хотя, попрепиравшись поначалу на тему, где нельзя стоять, ходить и вешать транспаранты, полиция больше проблем не доставляла. Да и свои несколько машин они перепарковали так, чтобы не слишком пугать туристическую общественность.

А туризм в воскресный день на перерытом и перегороженном местами бульваре вполне себе процветает. За время пикета у посольства остановилось минимум три только русскоязычных туристических группы, не говоря уже об остальном праздношатании. Прохожие реагировали по-разному. Например, когда один из активистов по-немецки рассказывал о ситуации с лагерем в Гольяново, к нему подскочил взъерошенный мужичонка и попытался перекричать мегафон расистскими тирадами. Дело вполне могло закончиться никому не нужной дракой, но всё обошлось. Отступая, человек огрызался, что и по-русски всё понимает, потому что на все 40% русский. Митингующие попереглядывались и спрашивали друг друга – почему 40%, почему не 146%?

Но позитивных примеров было всё же однозначно больше. Прохожие подходили, спрашивали – им раздавали листовки и иногда подолгу разговаривали. Одна женщина так активно начала рассказывать о своём отношении к расизму и “режиму Путина”, что ей уже были готовы дать слово. Но мегафона она застеснялась, хотя дочка и подбадривала её: “Мама, ну давай!”

Транспаранта было три на двух языках: “Нелегальных людей не бывает”, “Против расизма, против лагерей” и “Abschiebungen stoppen” (Остановить депортации). Привычный к российским реалиям активист не смог перебороть тягу к одиночному пикету и постоял со своим замысловатым лозунгом “Берлин взяли, Гольяново сдали” у ворот посольства. Кроме того были листовки, кричалки и более развёрнутые речи в мегафон.

По аргументам и речам было видно, что значимая часть митинговавших были анархистами и анархистками. Про нелегальность лагеря в Гольяново хоть и говорили, но добавляя, что ни в России, ни в Германии не должно быть места любым депортационным или, как назвали в рунете гольяновский, – концентрационным лагерям, не важно – легальным или нелегальным. Да и границы не нужны никому, кроме тех, кто с их помощью сохраняет своё господство или извлекает выгоду, как менты и чиновники. Или как те, кто сколотил и приумножает капитал на труде мигрантов в практически рабских условиях потогонных предприятий.

И тут нельзя забывать один важный момент. Почему, когда “славянской внешности” парень бьёт вполне всерьёз и прилюдно мента – это вызывает крики одобрения, а если это делает кто-то с Кавказа – вопли о понаехавших и оборзевших? По каким критериям фильтруется поступающая в медиа информация, если невозможно уже спокойно придать огласке достойный самого искреннего уважения поступок, потому что совершил его дагестанец? По какому принципу проводит задержания полиция, когда делает свои зачистки на улицах и на рынках? Почему случайные свидетели посмеиваются, когда по их городу у всех на виду прогоняют колонну задержанных, словно военнопленных? Смеялись бы они так же, если бы задержанные были сплошь “славяне”? Почему сотни тысяч людей, которые работают с утра до вечера на благо других, сами лишены не только минимальных условий для жизни, но и просто зачастую не могут ходить по улице? Вопросы риторические, а ответ – расизм. И бороться нужно не только с конкретными лагерями, но и с расизмом.